Лечу домой. Ловлю себя на мысли, что когда полечу обратно, то тоже — домой. От этого становится легко и радостно. Мое место сегодня на первом ряду — свобода! Хоть и сидеть придется посередине. Справа, кажется, литовец, сдержанный и не расположенный даже поздороваться с вынужденными попутчиками. Слева улыбается, забирая с моего сидения сумку, рыжая с канапушками немка.
Я улыбаюсь в ответ и говорю, что тоже всегда ожидаю, вдруг рядом будет свободно. Наши ожидания оказываются схожими и мы все 2 часа полета весело болтаем. Сосед-литовец невозмутим и внешне никак не проявляет недовольства громким смехом и беспрерывным рассказом моей соседки о своих путешествиях. А, может, тоже слушает. Я же не слушаю, а как будто-то читаю интересную статью. И не просто читаю, а могу задавать вопросы.
Моя сегодняшняя попутчица София — Биргит (к первому женскому имени немцы иногда добавляют имя мамы, как у нас отчество) много лет путешествует одна. Одна? — удивляюсь я, когда она спрашивает, сколько часов лету до Вильнюса. Я нахожу эту малость такой беспечностью, которую сама могу позволить, отправляясь в путь в компании бдительной и дотошной ко всем деталям семьи.
А дальше узнаю, что «Соничка» (так мою попутчицу зовут русскоговорящие коллеги по работе) побывала уже в Питере, Москве, проехала по Золотому кольцу России, посетила Киев, знакома с Молдовой, собирается следующим летом в Беларусь. Это ее восточные путешествия, а до этого «покоряла» Америку и Канаду.
Любовь к путешествиям у нее от отца, тоже пристрастного к перемене мест. И «Соничка», заметив мой интерес и мою почти готовность попробовать одиночество в пути, кажется, с воодушевлением начинает объяснять. Когда отправляешься в незнакомые края один, то видишь и замечаешь гораздо больше, а самое главное, научаешься верить в себя и себе доверять. И еще самым естественным образом избавляешься от страхов и клише, легко, как от килограммов в чемодане.
«Когда в России в одном из провинциальных отелей вокруг меня собрался почти весь персонал, не говорящий ни на каком языке, кроме русского, чтобы общими усилиями объяснить мне что-то нужное в тот момент, мне стало стыдно. Мне стало стыдно. Ведь я, поверив кому-то на слово, думала о русских как о не улыбающихся, настороженных и закрытых людях», — делится со мной «Соничка» и мне кажется, что она до сих пор не простила себя.
Дальше она рассказывает еще о многих забавных случаях из своих странствий. Непослушная прядка рыжих вьющихся волос все время выбивается из под обруча и Соня, поправляя ее, с восторгом перечисляет, куда она наметила съездить в ближайшее время. Байкал, Крым, Карелия. Для меня, родившейся в России, это тоже незнакомые места. Но удивительным образом, слушая Соню, я понимаю или, наконец, могу почувствовать и в себе эту силу — куда бы ни поехал, остаешься сам с собой.
Я лечу домой, чтобы прожить здесь, рядом с мамой, нашу маленькую майскую жизнь, с проблемами и их решением, радостями, смехом сквозь слезы и разговорами как только появится для них возможность, потому что болен отец и нужно за ним ухаживать. А потом полечу обратно — тоже домой, чтобы проживать свое лето рядом с дочерью и услышать: «Мам, к тебе приходишь, вроде, с настроением не очень, а уходишь с радостным. Как это тебе удается?» Я улыбаюсь, — Может, это потому, что ты приходишь домой.