Дочь сидит напротив, и вижу, сердится. Пытается это скрывать, но у нее не очень получается. Все строго спланировано. Сейчас — встреча с мамой. От этого своего плана дочь вся как в рамке — деловитая, нацеленная поставить «галочки» в своем длинном списке дел на сегодня. Эта рамка, похоже, не предусматривает никаких отклонений от задуманного. Если что-то вдруг идет не так, ее — рамку — перекашивает. Дочь еще не умеет с этим управляться, потому недовольна.
Она пришла на встречу с мамой, чтобы рассказать о всех последних событиях, впечатлениях, делах, а мама взяла и вышла за пределы ожидаемого, внимательного, восхищенного слушателя, любящего и всегда согласного собеседника. Не удержалась и, не выслушав, начала сокрушаться по поводу совсем не по погоде выбранного наряда. Тонкие кружева и нулевая температура — мамино сердце ахнуло под натиском визуализации возможных последствий. Вот кто меня просил забегать наперед? Я ведь и так уже давно впереди.
Мы пообедали, и, конечно, дочь рассказала, о чем собиралась. Вот только отогреть и хотя бы ненадолго освободить ее от этой системной рамки мне в этот раз не удалось. Взгляд колючий, немного отстраненный, погруженный в ее сегодняшние неотложные заботы. Немного обиды, совсем детской в голосе. Все строго по плану. Эх, кружева! И дело-то только в том, что у нас к ним разное отношение. У нас к ним отношение с разных дистанций — не равно прожитых лет.
И я когда-то выбегала в мороз в тонких колготках, на тот момент твердо зная, что красота прежде всего. И я не хотела нахлобучивать ненавистную зимнюю шапку, потому что она приминала задуманный мною порядок на голове. Мой порядок! При чем здесь мороз? И я готова была щеголять на шпильках, натирая ноги, но не сдаваясь, ведь без высоты каблуков разрушался весь образ, терпела фиаско придуманная конструкция уверенной в себе, элегантной леди. Как же без этого куда-нибудь направляться?
Вот и дочь в своих кружевах куда-то нацелена. Они — кружева — хоть и тонкие, но деталь в конструкции. Ее конструкции. Это мне кажется, что уместнее была бы кофточка потеплее, равно как теперь кажется, что и тридцать лет назад уместнее были бы удобные ботинки. Но это я выхватываю кружева и шпильки по отдельности. А и здесь, и там целая система. Две системы. И вторая явно уже сформировалась в нечто самостоятельное. Но и про это я забыла.
Дочь ко мне пришла как к маме, а я забыла, что я мама уже не ребенка, а взрослой дочери, что время учить, выдавать подходящую по сезону одежду, оберегать от простуды, настаивая на своем в случае несогласия, прошло. Теперь есть система и выстроенные конструкции, где-то не без моего влияния. Я могу оценивать со стороны, обсуждать, восхищаться, хвалить или подсказывать. За этим ко мне приходит дочь. Но я не могу изменять что-то без спроса, вторгаться с нравоучениями.
Остается любить. В каком-то смысле взрослого ребенка любить сильнее, чем маленького, потому что во взрослом нужно принимать и то, что я изменить не могу. Любить, понимать и замечать не только кружева. И если не получается сразу, то посидеть подумать, разложить по полочкам, чтобы в следующий раз помочь заглянуть по ту сторону рамки.