Пусть всегда будет Пост! Смысл Поста, его главную суть и значение я постигла (поняла через боль, обиду и даже отчаяние) неожиданно и при весьма далеких от самого праздника обстоятельствах. Хотя так ли все далеко друг от друга в этом мире? Разве лишь тогда, когда мы о чем-то не знаем или не задумываемся.
Можно было бы определить это воспоминание в рубрику «Что неприятное, произошедшее с вами, изменило вас навсегда?» Немного громко про рубрику, но этот случай я вспоминаю часто. Он у меня как мой живой пример для понимания многих психологических «штудий».
Обычный рабочий день в представительстве авиакомпании, где в мои обязанности входило бронирование и продажа билетов. Сразу оговорюсь, работа не доставляла много удовольствия, как еще говорят, не по специальности. Не все у меня гладко получалось. Это потом, освоив не одну программу, я поняла, что и не должно получаться все сразу и супер. В общем, иногда меня накрывали приступы перфекционизма. Как правило, не в самые подходящие моменты. Неподходящим оказался и приход клиентки. Обычно люди звонили по телефону. Тогда можно было взять «тайм аут» и перезвонить, если что-то не удавалось решить сразу или поиск удачного варианта полета требовал времени. А тут она с коляской, в сопровождении двух родственниц в толстых пуховиках, заполнившие сразу все пространство и так небольшого помещения. Гуляли, видимо, замерзли, увидели вывеску компании, решили «согреться» информацией о летней поездке.
Контакта не получилось сразу — я почувствовала неприязнь и агрессию, клиентка — мой перфекционизм, который обычно свойственен не профессионалам. Я не могла понять ее высокомерного нетерпения и пренебрежения ко всему, что я ей говорю. Она не понимала моих объяснений, что точные цены я могу назвать лишь на конкретные даты полета, а не на неопределенные еще перспективы. Ей хотелось от меня железных обещаний зимой про лето. Мне хотелось ее понимания. Она перешла на крик и оскорбления. Я вся съежилась, у меня затряслись руки. Что делал ребенок в коляске, я не помню.
Ее шум, слова, злобный взгляд остались со мной еще на неделю, медленно, очень медленно затухая. Я все пыталась как-то разобраться с ситуацией, раскладывала по полочкам, силясь понять, что же задело меня больше — возможность злости в такой мирной ситуации или моя к ней неготовность. Чем я так ее разозлила? И почему я, будучи гораздо старше этой девочки, не могла расположить ее к себе, как-то пошутить, погасить раздражение, причины которого могли быть связаны с кем или чем угодно. И вообще, зачем я показала свою слабость, равно человечность. У меня ведь были инструкции и система бронирования билетов с жесткими правилами, как броня. И если там выдается ответ «нет» и кто-то не согласен, то при чем тут моя реакция на чужое недовольство?
Я потом долго присматривалась к сотрудникам в порту. Строгие, очень рациональные немцы из «Люфтганза» нигде не допускали отклонений от предписаний и, кажется, работали в удовольствие, всегда с вежливой улыбкой, даже если должны были сообщить, что ничем не могут помочь.
Через неделю я вернулась из командировки. Коллега сообщила, что в мое отсутсвие какая-то женщина терпеливо звонила каждый день, в надежде застать меня на месте. Почти в этот момент раздался звонок. Коллега протянула мне трубку: «Это она!»
В трубке послышалось: «Хорошо, что я наконец вас нашла. Простите меня ради Бога! Я была не права! И сейчас же Пост идет перед Пасхой — нельзя никого обижать и злиться. Простите!»
— Бог простит! — выпалила я от неожиданности и тут же добавила — Я на вас не в обиде. К данному моменту это было правдой. В отличие от нее, искавшей меня всю неделю, чтобы извиниться, я была занята собой, своей реакцией на произошедшее, размышлениями о собственной мягкотелости, поиском золотой середины между инструкциями и живыми людьми с их эмоциями. Я хотела стать лучше на будущее и искала защиту внутри себя, она хотела исправить себя в прошлом и своим извинением разрушала мою оборону.
Я положила трубку. «Что же только в Пост не обижать?!»- возмутилась я в душе, но тут же успокоилась.
Во мне стало расти чувство благодарности к этой девочке. За то, что она осмелилась, позвонила, дозвонилась, извинилась и сделала свой шаг навстречу. Ни мне, ни себе отдельно, а нам обеим. Благодарность, что за этой вспышкой злости, ранившей нас обеих, последовал осознанный поступок, уберегший от ран в душе. Потом я часто вспоминала этот случай, когда нужно было не теряться перед чужими и своими слабостями. Они часто оказываются первыми, еще не очень уверенными шагами на пути к Храму.
Сейчас снова холодный март, до Пасхи месяц. Тому ребенку, наверное, лет тринадцать. И, может быть, он уже знает, что благодарность, любовь и прощение связаны не с Великим Постом, а с человеком.
Хороший текст, все на месте.